Нобелевские премии: эксперты требуют перемен - 21 Октября 2011

Медаль, вручаемая лауреатам нобелевской премии

В нынешнем году по недосмотру Нобелевского комитета премию по медицине присудили посмертно - это недвусмысленное нарушение статуса премии. Но у экспертов есть и немало других претензий к практике присуждения наград.

Кто в минувшем году принес человечеству наибольшую пользу? На первый взгляд, вопрос не только бессмысленный, но и не допускающий однозначного ответа. Тем не менее, такой ответ - по крайне мере, формально, - человечество из года в год получает. И дает его комитет, присуждающий самые престижные в мире награды - нобелевские премии. Однако с каждым годом все громче звучат голоса, требующие внесения изменений в процедуру присуждения нобелевских премий. В нынешнем году арсенал критиков пополнился новыми аргументами.

Так, хотя обычно Нобелевский комитет извещает новоиспеченных лауреатов о присуждении им премии примерно за полчаса до официального объявления, чтобы они успели собраться с мыслями и подготовиться к натиску журналистов, на сей раз Сол Пёрлмуттер (Saul Perlmutter), удостоившийся премии по физике, узнал о своем награждении от репортеров и поначалу принял это за розыгрыш. "Репортеры начали мне названивать за 45 минут до того, как раздался звонок из Шведской академии", - говорит ученый.

Но это еще пустяки. То, что Нобелевский комитет счел необязательным заранее связаться с лауреатами, обернулось и значительно более серьезным "проколом": среди лауреатов-медиков - впервые за всю историю присуждения премий - оказался покойник.

Профессор Ральф Стейнмен (Ralph Steinman) не дожил до радостного известия: он умер тремя днями раньше, но в Каролинском институте ничего об этом не знали. Нобелевская ассамблея оказалась в крайне сложном положении, ведь статус премии исключает ее посмертное присуждение. В конце концов, статус решили интерпретировать так, что он, мол, запрещает лишь сознательное, намеренное присуждение награды умершему, а в данном случае о кончине Стейнмена члены ассамблеи не знали, все считали его живым. Даже на интернет-сайте Рокфеллеровского университета, где работал исследователь, объявления о его смерти не было. Ральф Стейнмен умер в пятницу вечером, родственники смогли сообщить об этом руководству университета только в понедельник утром, но в Стокгольме утро наступает на 6 часов раньше, чем в Нью-Йорке, и к этому времени там уже успели объявить имена лауреатов. Вот если бы члены Нобелевской ассамблеи попытались предварительно связаться с каждым из лауреатов по телефону…

Ян-Улов Йоханссон (Jan-Olov Johansson), бывший руководитель отдела науки Шведского государственного радио, говорит: "Давно уже следовало найти способ надежно исключить возможность подобных казусов, раз уж ты присуждаешь самую престижную в мире премию. Можно ведь выяснить все заранее, и без лишней шумихи. Но ладно, тут просто неудачно совпало сразу несколько факторов - и невезение, и неумение. Гораздо хуже, когда премия достается "не тем, кому следовало", а такое уже бывало, и не раз. Забывали, скажем, об ученом, чей вклад в решение проблемы был ничуть не меньшим, чем вклад лауреата". Причины таких ошибочных решений остаются в тайне - согласно статусу премии, все протоколы, касающиеся выдвижения и обсуждения кандидатур, не подлежат опубликованию в течение 50 лет. Ян-Улов Йоханссон ратует за более прозрачную процедуру: "Хотя выбор лауреатов - процесс демократический, в Шведской королевской академии наук всегда есть те, кто с завидным упорством "пробивает" или, наоборот, "топит" того или иного кандидата. Нередко при этом члены Нобелевского комитета всячески содействуют развитию того научного направления, в котором они трудятся сами. По-человечески это понятно, но никак не способствует принятию объективных решений".

Немало нареканий вызывает и тот факт, что премий зачастую удостаиваются ученые, давно ушедшие на покой, и награждаются они за работы, выполненные двадцать, тридцать, а то и сорок лет назад. Типичным примером может служить лауреат премии по медицине за прошлый год Роберт Джеффри Эдвардс (Robert Geoffrey Edwards), разработчик методики экстракорпорального оплодотворения. За несколько дней до присуждения премии британскому ученому исполнилось 85 лет, он живет в доме для престарелых и страдает деменцией, так что, по словам жены, едва ли осознал даже сам факт своего награждения. Какие уж тут интервью, какой приезд в Стокгольм для участия в торжественной церемонии вручения премии! Конечно, скоропалительность в присуждении нобелевских премий недопустима, научная ценность того или иного открытия должна быть доказана временем, но вовсе не обязательно, чтобы это время исчислялось десятилетиями.

Но это все - ошибки, так сказать, субъективного характера. Между тем многие эксперты указывают и на то, что ряд принципов и положений, закрепленных в статусе премии на рубеже XIX и XX веков, давно не соответствуют нынешним реалиям научно-исследовательской работы. Наиболее часто острой критике подвергаются два положения: то, что премии все еще присуждаются в жестко разграниченных областях - физике, химии и медицине, - и то, что в каждой из дисциплин премия не может быть присуждена более чем трем ученым. Это явный анахронизм: ведь сегодня выдающихся, а то и сенсационных научных результатов добиваются не одиночки, а более или менее крупные коллективы исследователей, и работают они, как правило, либо на стыке традиционных дисциплин, либо в нескольких дисциплинах сразу.

Кроме того, за истекшие десятилетия существенные изменения претерпело и само понятие "пользы для человечества". Кому как не изобретателю динамита было знать, что крупные научные достижения и даже великие открытия могут обернуться не благословением, а проклятием для цивилизации. Свойственные рубежу XIX и XX веков идеализированные представления о научно-техническом прогрессе как безусловном благе и залоге всеобщего процветания уступили место горькому скептицизму: две мировые войны и большие успехи ученых на ниве разработки атомного, химического и биологического оружия заставляют сегодня многих относиться к достижениям исследователей с недоверием.

Во всяком случае, о том, чтобы присуждать премии исследователям, сумевшим "принести наибольшую пользу человечеству в течение предшествующего года", как это сформулировано в завещании Нобеля, не может быть и речи. "Я думаю, Альфред Нобель изрядно удивился бы, узнай он, во что сумели превратить его завещание, - говорит Ян-Улов Йоханссон. - Особенно это касается премии по литературе или премии мира - да он бы со стула упал, если бы увидел иных лауреатов. Но и в области естественных наук тоже далеко не все благополучно. Например, тенденция отдавать предпочтение теоретическим, фундаментальным исследованиям. А прикладные работы, способные изменить нашу повседневную жизнь, премий, как правило, не получают".

Автор: Владимир Фрадкин
Редактор: Марина Борисова