Министр внутренних дел ФРГ представил концепцию государственного присутствия в сети.
Интерес Томаса де Мезьера вполне понятен. Интернет уже давно стал
неотъемлемой частью общественной и политический жизни, и государство
больше не может игнорировать этот факт. Между тем, попытки немецких
властей освоиться с новой реальностью зачастую выглядят довольно
неуклюже. Стоит вспомнить в этой связи весьма противоречивый закон о
блокировке сайтов с детской порнографией, предложенный в 2009 году
Урсулой фон дер Лайен, занимавшей тогда пост министра по делам семьи.
Закон породил в немецком интернет-сообществе массу опасений, что власти
будут использовать полученные рычаги контроля для постепенного введения
цензуры в сети, и в итоге так и не вступил в силу, а за фон дер Лайен
закрепилось обидное прозвище "Цензурсула".
Можно также
вспомнить недавнее решение конституционного суда в Карлсруэ, который
признал противоречащим конституции закон об обязательном полугодовом
хранении провайдерами данных об информационном обмене между абонентами.
Суд обязал провайдеров стереть все хранившиеся к этому времени данные.
Властям тогда не удалось доказать, что полугодовое хранение информации
необходимо правоохранительным органам для того, чтобы в случае
необходимости воспользоваться ими для расследования или пресечения
преступлений. До сих пор так до конца и не урегулирован вопрос о
применении правоохранительными органами троянских программ, с помощью
которых можно осуществлять онлайн-обыски компьютеров у тех, кто попал
под подозрение в совершении противозаконных действий. К этому можно
прибавить острую полемику вокруг сервиса Google Street View, который
многие в ФРГ рассматривают как вторжение в частную жизнь.
"Сначала
мы достаточно долго игнорировали интернет, потом то недооценивали, то
переоценивали этот феномен, но при этом во всех случаях смотрели на
него с удивлением", - отметил в этой связи Томас де Мезьер, дав понять,
что дальше длить подобную ситуацию нельзя. При этом министр, как
отмечает Spiegel, подходит к решению этого вопроса достаточно
прагматично и либерально. По крайней мере, де Мезьер не рассматривает
сеть как угрозу и не намерен "приручать" интернет путем ужесточения
государственного контроля. "Подход, согласно которому интернет
рассматривается как прежде всего фактор риска, вызывающий недоверие у
граждан, не может быть отправной точкой для действий государства", -
отметил де Мезьер.
Тем не менее, сеть, по мнению министра, не
является некоей нейтральной зоной: общие ценности, которые являются
фундаментом общественной жизни, должны, как отмечается в первом тезисе,
найти необходимое отражение и в интернете. В сети должны действовать
такие же саморегулирующиеся механизмы, как и в обществе - личная
ответственность, сознательность и взаимоуважение, принципы социальной
солидарности, которые сами по себе сделают вмешательство государства
излишним. Само правовое регулирование интернета должно, по мнению де
Мезьера, опираться на уже существующее право и действующие законы.
Дополнительное правовое регулирование, если таковое понадобится, не
должно служить препятствием для развития инноваций.
Между тем,
стоит отметить, что предлагаемое Томасом де Мезьером привнесение в
интернет механизмов, регулирующих обычные общественные отношения,
означает введение в сети ряда ограничений. Так, де Мазьер высказался
против принципа тотальной анонимности в интернете. "Свободный гражданин
показывает свое лицо, называет свое имя, имеет определенный адрес.
Одновременно в повседневной жизни мы все привыкли действовать, не
подвергаясь наблюдению, - отмечается в седьмом тезисе. - Точно так же
должно быть и в интернете. Однако неограниченной анонимности в сети
быть не должно". В принципе, гарантия свободного развития личности в
сети, которую оговаривает второй тезис де Мезьера, предполагает, что
пользователь имеет право на защиту. Таким образом, при необходимости
личность пользователя, нарушившего права другого пользователя, должна
подлежать идентификации.
Защита личных прав в интернете, по
мнению де Мезьера, также предполагает право требовать от провайдера
удаления оскорбительных и клеветнических записей, особенно если они
сделаны анонимно. Тот, кто действует анонимно и при этом не чуждается
оскорблений, "не должен удивляться, что его высказывания будут просто
удалены". Иными словами, либо называй себя полным именем, либо твоя
информация может быть стерта, если кто-то сочтет себя оскорбленным.
Это, конечно, сильно затруднит обнародование в сети анонимных "сливов"
и другой щекотливой информации, даже если впоследствии выяснится, что
она была верной. Однако отрицание принципа полной анонимности в
интернете также ведет к тому, что провайдеры должны будут хотя бы в
течение некоторого срока хранить информацию об обмене данными между
пользователями. То есть фактически речь идет о введении закона, ранее
отмененного конституционным судом.
В любом случае, чрезвычайно
важное значение интернета, ставшего одной из "базовых структур
общества", по мнению де Мезьера, накладывает на государство обязанности
гарантировать гражданам доступ к самым основным сервисам. Кроме того,
власти обязаны предпринимать усилия по защите данных своих граждан в
сети. Однако речь идет не только о личных данных. Перед правительством,
как отмечается в 11 тезисе, встала необходимость защитить
технологический суверенитет государства. Иными словами, необходимо
развитие и поощрение собственной IT-индустрии, чтобы не оказаться в
зависимом положении, которое "нанесет вред нашим свободам".
В
принципе, тезисы Томаса де Мезьра во многом очевидны, не оригинальны и
представляют собой скорее повод для размышления. Тем не менее, сам факт
появления подобной инициативы свидетельствует о том, что власти
Германии не намерены бороться с интернетом как со стихией путем
единичных запретов и спорных законов. Вместо этого был выбран путь
адаптации, плавного перенесения на интернет принципов функционирования
реального общества, подчиняющегося общепринятым законам. По сути тезисы
де Мезьера предполагают перенесение в сеть готовой модели сложившегося
правового регулирования.
Сложность, однако, заключается в том,
что сеть как вполне самостоятельное явление живет по своим законам,
которые, собственно, и отделяют реальный мир от виртуального. Можно ли
согласовать одно с другим в юридическом отношении, пока сказать сложно.
